Проблема соотношения знания и веры, рационального и иррационального, в более узком значении - науки и религии имеет давнюю историю. Соотношение знания и веры может вылиться в одну из трех основных позиций:

абсолютизация знания и полная элиминация веры;

гипертрофирование последней в ущерб знанию;

попытка совмещения обоих полюсов.

В размышлениях философов разных направлений и ученых конца ХХ века все чаще можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая рука, и неумение работать обеими руками не следует считать особым преимуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек действует как "чистый ум"; совесть, вера, любовь, порядочность - все это "подмога" в работе ума ученого. Но в религиозно-духовной жизни ум - это рабочая сила у сердца.
Эту идею высказал еще Н.А. Бердяев, утверждавший, в отличие от О. Конта, что знание и вера не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить другую, так как в "глубине" знание и вера образуют единство.
В настоящее время усиливается интерес к проблеме иррационального , то есть того, что лежит за пределами досягаемости разума и недоступно постижению с помощью известных рациональных (научных) средств, и укрепляется убеждение в том, что наличие иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из которой появляются все новые смыслы, идеи, творения.
Взаимопереход рационального и иррационального - одно из фундаментальных оснований процесса познания. Рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чувственным, но и с другими - внерациональными - формами познания.
Большое значение в процессе познания имеют такие факторы, как воображение, фантазия, эмоции и др. Среди них особенно важную роль играет интуиция (внезапное озарение) - способность прямого, непосредственного постижения истины без предварительных логических рассуждений и без доказательств.
Кроме того, в структуре научного знания существуют элементы, не укладывающиеся в традиционное понятие научности:

философские,

религиозные,

магические представления;

интеллектуальные и сенсорные навыки, не поддающиеся вербализации и рефлексии;

социально-психологические стереотипы;

интересы и потребности и т.д.

Начиная с немецкой философии Канта - Гегеля и с методологических достижений создателей квантовой физики, представления об активности познающего субъекта и неотделимости исследователя от экспериментальной ситуации стали нормативными.
Исследования Гилберта и Гёделя в математике показали принципиальную открытость для чувственного, внерационального познания любой, даже самой формализованной системы знания, какой не является ни одна естественнонаучная (тем более гуманитарная) дисциплина. Это значит, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. принципиально неустранимы из научного и обыденного мышления.
Более того, с середины XX в. исследованиями теологов более очевидными стали гносеологические обоснования догматики и вероисповедных принципов. Исследования философов - М. Элиаде, Р. Отто, Ж. Дерриды и др. - священного, сакрального показали сложность познавательного и практико-теургического процесса, где вера, интуиция и знание, образ и ценность образуют сложное единство. Развитие, становление любой научной теории осуществляется обычным порядком. И вера здесь занимает такое же место, как и в любом знании. Однако в этом случае правильнее было бы говорить о другой,нерелигиозной вере , которая состоит в психологической уверенности в правильности содержания высказывания. Эта вера играет важную роль как в обыденной жизни, так и в научном познании. Данная вера обусловлена принципиальной открытостью любого знания, в том числе и знания научного.
Существуют качественно различные виды такой веры, обладающие различной степенью мотивации поступков человека: от уверенности в чем-либо (например, в том, что и завтра университет продолжит работу) до жизненных убеждений в неизбежность торжества добра над злом и т.д.
Подобный тип веры - неотъемлемый компонент практической деятельности. В своей жизнедеятельности человек постоянно принимает решения, осуществляет волевой выбор. Обстоятельства, при которых принимаются решения, очень редко бывают однозначными и чаще всего допускают несколько альтернатив в выборе стратегии и тактики деятельности. Там, где индивид не может прийти к однозначному решению на основе имеющейся информации и его выбор не навязан ему принуждением, вступает в силу свободная воля. Индивид вынужден опираться на свою веру в успех предприятия.
Можно утверждать, следовательно, что вера и знание представляют собой диалектически взаимосвязанные противоположности. Вера помогает действовать в условиях неопределенности. Если бы существовала полная информированность, то отпала бы необходимость в вере. Однако такая информированность в нашем мире принципиально невозможна. Поэтому устранить неопределенность при принятии решений человеку никогда не удастся. Однако при принятии решения в ситуации неопределенности действует не только воля человека, но и его эмоциональная оценка окружающего мира, его чувства, настроение, оценка окружающего как приятного или неприятного, должного или недолжного, правильного или неправильного.
В этих оценках, как убедительно показывают исследования психологов, мысль человека (рациональное) неотделимо от эмоций, чувств человека (иррационального). Мы видели, что мировоззрение человека как необходимый компонент имеет и мироощущение - чувства, с помощью которых мы воспринимаем окружающий мир. Природа творчества человека также напрямую связана не с рациональностью, мышлением, а с бессознательными психическими процессами - еще одной гранью иррационального в человеческой жизнедеятельности.
Таким образом, знание и вера, рациональное и иррациональное в жизнедеятельности человека, в его познании окружающего мира, в его практической деятельности представляют собой неразрывное единство, необходимое для целостного, полноценного, полнокровного миропонимания каждого человека. И эта полнокровность должна находить свое выражение и в профессиональной деятельности человека, личности, понимающей и преобразующей окружающий мир.

35. Проблема соотношения знания и веры.

Вера и знание

Проблема взаимоотношений знания и веры имеет давнюю историю. Она активно обсуждалась в средневековой схоластической философии. Так, уже Тертуллиан открыто выступал против разума, провозглашал парадоксальный

тезис: «Верую, потому что абсурдно». Августин Блаженный утверждал, что задача богословия - познать в свете разума то, что уже принято верой. Ансельм Кентерберийский заменил изречение Тертуллиана своей компромиссной формулой: «Верю и понимаю». Фома Аквинский говорил о гармонии между верой и знанием при приоритете веры.

Ф. Бэкон, выдвинув лозунг «Знание - сила», указывал, что истину надо искать в данных опыта и наблюдений, а не в потемках схоластики и в цитатах из священных книг. Уже в начале XX в. католическая церковь выдвигала положение о том, что вера не должна быть слепым движением души и что не может быть никакого действительного расхождения веры и знания, разума, так как все знания произошли от бога. Например, папа Пий XII неоднократно выступал с заявлениями о том, что «церковь - друг науки», отмечая, однако, что церкви приходится вмешиваться в науку, чтобы предостеречь ее от ошибок против веры.

Проблема соединения веры и знания, богословия и науки занимает важное место в одном из влиятельных направлений современной философии - неотомизме, представители которого стремились в едином синтезе объединить веру и разум. Основная задача философии усматривается в рациональном раскрытии и оправдывании истин теологии. При этом она должна ориентироваться на собственные критерии рациональности и направляться в конечном счете «светом веры».

Целостность человеческого знания предстает в гносеологии неотомизма как обладающая иерархическим строением и отнюдь не противоречащая откровению веры. Так, Ж. Маритен, доказывая необходимость гармонии разума и веры, считал плодотворным главенство теологии и метафизики над конкретными областями теоретического разума, ратовал за возрождение религиозно ориентированной философии природы.

Французский ученый, философ и теолог Тейяр де Шарден пытался создать «научную феноменологию», которая синтезировала бы данные науки и религиозного опыта для раскрытия содержания эволюции Вселенной, приведшей к появлению человека. Этот процесс подчинен, с его точки зрения, своему регулятору и своей конечной цели -

«точке Омега», воплощением которой является Христос. Идею единения науки и мистики он считал панацеей от всех бед современного человечества. Важнейшее условие реализации этой идеи - технический прогресс и развитие экономики. Но решающую роль, по мнению Тейяра, должен сыграть духовный фактор- ясная и сознательная вера в наивысшую ценность эволюции.

Оригинальные идеи о соотношении знания (истины) и веры высказывал Б. Рассел. Он понимал веру как совокупность связанных между собой состояний организма, полностью или частично имеющих отношение к чему-то внешнему. Среди различных видов веры британский философ выделял воспоминание, ожидание, веру нерефлекторную и проистекающую из сознательного вывода и др. Истина же есть свойство веры и как производное - свойство предложений, выражающих веру. Всякая вера, по мнению Рассела, «имеет изобразительную природу», соединенную с чувством одобрения или неодобрения. В случае одобрения она «истинна», если есть факт, имеющий с изображением, в которое верят, такое же сходство, какое имеет прототип с образом. В случае неодобрения она «истинна», если такого факта нет. Вера, не являющаяся истинной, называется ложной.

Вопрос о вере, о ее соотношении с разумом (знанием) занимал большое место в русской религиозной философии, одно из важнейших понятий которой - «цельное знание». Идеал цельного познания как органического всеобъемлющего всеединства привлек многих русских мыслителей, начиная с А. С. Хомякова и Вл. Соловьева. Они считали, что цельная истина раскрывается только цельному человеку. Только собрав в единое целое все свои духовные силы - чувственный опыт, рациональное мышление, эстетический и нравственный опыт, а также - что очень важно - религиозное созерцание, человек начинает понимать истинное бытие мира и постигает сверхрациональные истины о боге.

Русские философы исходили из того что вера - важнейший феномен внутреннего, духовного мира человека, непосредственное принятие сознанием смысложизненных положений как высших истин, норм и ценностей. Она основывается на авторитете, на внутреннем чувстве (интуиции), на уважении к чужому опыту и традиции. Вера в объективное значение абсолютных ценностей есть религия (С. Л. Франк). Но и в атеистическом гуманистическом сознании вера как убежденность в справедливости, правоте целей и реальности их достижения является необходимым условием и могучим стимулом творчества, прогресса. Такая вера (в отличие от слепой веры, или фанатизма) не только не противостоит и не противоречит разуму, но и открывает простор для активной деятельности сознания:

Соотнося веру с разумом, со знанием, русские мыслители понимали последнее как целостное всеединство, которое образуется как синтез эмпирического познания (опытные науки), отвлеченного мышления (философия) и веры (теология). Оно не может носить только теоретический характер, а должно отвечать всем потребностям духа, удовлетворять высшим стремлениям человека в воле, разуме и чувстве.

Развивая идею о всестороннем синтезе теологии, философии и науки, Вл. Соловьев обращает внимание на то, что этот «великий синтез» не есть чья-то субъективная личная потребность, а имеет определенные объективные основания. Они обусловлены, по его мнению, как недостаточностью эмпирической науки и бесплодностью чисто отвлеченной философии, так и невозможностью возврата к теологической системе в ее прежней исключительности. Необходимость данного синтеза диктует сам реальный жизненный процесс, осмысленный человеческим разумом.

И. А. Ильин подчеркивал, что знание и вера совсем не исключают друг друга. С одной стороны, потому что положительная наука, если она стоит на высоте, не преувеличивает ни своего объема, ни своей достоверности и совсем не пытается судить о предметах веры (к примеру - «Бог есть» или наоборот «Бога нет»). Ее граница - чувственный опыт, ее метод - объяснить все явления естественными законами и стараться доказать каждое свое суждение. Она, согласно И. А. Ильину, держится за этот опыт и за этот метод, отнюдь не утверждая, что они всеобъемлющи и неисчерпываемы, и отнюдь не отрицая того,

что можно достигнуть истины в другой области при помощи другого опыта и другого метода.

С иной стороны, как отмечает русский мыслитель, настоящая вера вырастает именно из этого другого опыта и идет своим особым путем (методом), не вторгаясь в научную область, не вытесняя и не заменяя ее. Тот, кто полагает, что вера есть нечто произвольное, несерьезное и безответственное и что веровать можно только без всяких оснований в недостоверное и выдуманное - тот, убежден И. А. Ильин, жестоко ошибается.

Рассматривая взаимоотношения веры и знания, Н. А. Бердяев отмечал, что они не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить другую. Русский философ утверждал беспредельность знания и веры, полное отсутствие их взаимного ограничения. Научное знание, как и вера, есть проникновение в реальную действительность, но частичную, ограниченную. Наука верно учит о законах природы, но она, по мнению Бердяева, некомпетентна в решении вопроса о вере, откровении, идее и т. п.

Отличая веру, на которой покоится знание, от религиозной веры, философ указывает, что знание предполагает веру (в обоих аспектах), оказывается формой веры. «В глубине» знание и вера одно: знание есть вера, вера есть знание - и то и другое образуют единство, но все же эти два феномена различаются.

Усиление роли религии в современном обществе активизировало внимание исследователей к вопросу о соотношении науки и религии, знания и веры. Последняя имеет два значения: уверенность (доверие, убежденность) - то, что еще не проверено, не доказано в данный момент, и религиозная вера. Контроверза знания и религиозной веры может вылиться в одну из трех основных позиций:

а) абсолютизация знания и полная элиминация веры;

б) гипертрофирование последней в ущерб знанию; в) попытки совмещения обоих полюсов - в особенности, современная философия религии.

Ее представители стремятся дать философский анализ религиозных верований, обосновать их эпистемологический статус, определить условия их рациональности и истинности, эксплицировать смысл религиозного языка, охарактеризовать природу и функции религиозного (особенно мистического) опыта, установить возможные «модели веры» и т. д.

Вместе с тем следует иметь в виду что «вера - это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности. Она обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательств принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт вера проявляется в состоянии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения... Если вера отрывалась от религиозной принадлежности, то в составе познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, уверенность в высказанных гипотезах, являлась могучим стимулом научного творчества».

В размышлениях философов разных направлений и ученых конца XX в. можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая, и неумение работать обеими не следует считать особым преимуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек действует как «чистый ум»; совесть, вера, любовь, порядочность - все это «подмога» в работе ума ученого. Но в религиозно-духовной жизни, напротив, «ум - это только рабочая сила у сердца».

В современной, постнеклассической науке все чаще высказываются идеи о необходимости учета многообразного духовного опыта человечества - в том числе и религиозного, Предпринимаются попытки со стороны некоторых зарубежных и отечественных ученых широкого целостного мировоззренческого осмысления действительности связав «строгие науки» (математику, теоретическую физику и др.) с философией, психологией, религиоведением и мистикой.

Через всю историю проходит эта проблема. Это видно из первых шагов – приод апологетики и патристики – разрабатываются две т.з. – 1) античная ф. в лице Платона, стоиков – подготовила все, что нужно для создания христиансткой ф. 2) категорическое отрицание возможности использования ф. мысли.

Одни веруют, чтобы понимать, а другие разумеют, чтобы верить. Концепция АВрелия Августина – верую, чтобы понимать.

Зрелый период схоластики. Концепция Фомы Аквинского – о связи знания и веры – «Все истины рациональны, и чел-к может их понять, но не каждый. Есть в теологии сверхрациональное знание. Оно доступно Богу и разуму Бога. Взаимосвязь веры и науки в том, что мы все принимаем из науки, но если что-то не может быть понято, ссылаемся на Бога.

ИИдея о том, что достаточно одной веры. Хотя принцип Аквинского доминировал.

Поздний период схоластики. Концепция двух истин – 1 в науке, 1 в теологии. Союз между теологией и философией разрушается. В рамках средневековой ф. – эволюция ф. мысли. Теология была лишь формой. В конце концов появляется независимая от теологии ф.

Еще 1 проблема – спор об Универсалиях – это спор по поводу общих понятий. Со времен Аристотеля осталась эта проблема. Могут ли универсалии существовать отдельно от вещей, существовать в виде идеального бытия? Вопрос остался нерешенным. В чем смысл проблемы?

1) позиция реализма – общие понятия существуют в виде идей (еще Платон говорил об этом)

2) номинализм (Росцелин, Абеляр) – общих понятий как таковых нет, они лишь появляются в качестве слова, фиксируя общие особенности сходных предметов

Проблема субстанции в западноевропейской философии 17 века (Декарт, Спиноза, Лейбниц).

Р.Декарт, Б.Спиноза, Г.Лейбниц

Рене Декарт (1596 – 1650) – выдающийся французский математик, физик, физиолог, центральная фигура философии XVII в. Основные сочинения – «Рассуждения о методе» (1637), «Начала философии» (1644).

Декарт, как и Ф.Бэкон, полагал основной задачей научного познания овладение естественными силами природы. Однако, свое учение французский философ, в отличие от бэконовского эмпиризма, построил на основе рационализма (лат. ratio – разум), то есть, на приоритете разума над чувствами , которые субъективны, недостоверны, обманчивы. Логика рассуждений Декарта выглядит следующим образом:

Ощущения обманчивы, поэтому возможно сомневаться во всем, в том числе в существовании собственного тела;

Наличие сомнения, которое является актом мышления, указывает на существование мыслящего субъекта;

Следовательно, единственная и достоверная основа знания заключена в положении: «^ Я мыслю, следовательно, существую» («Cogito ergo sum»).

Идеалом научного знания для Декарта являлась математика, в частности, геометрия Эвклида, построенная дедуктивным методом. Именно дедукция, по Декарту, должна стать основным способом построения научной теории. Движение мысли должно идти от общего к частному, от общих идей к конкретным представлениям. Общие идеи, по Декарту, носят «врожденный» характер, то есть изначально присущи нашему разуму. Обосновывая свой метод, Декарт выделяет следующие моменты:

Основой познания является «интеллектуальная интуиция» - четкое, не вызывающее сомнений представление о чем-либо: «все воспринимаемое нами ясно и отчетливо – истинно»;

- поэтому сложные вопросы необходимо сначала разложить на простые и интуитивно ясные положения, которые не вызывают никаких сомнений;

Опираясь на эти интуитивно ясные и отчетливые для ума идеи, разум, используя дедукцию, должен вывести все необходимые следствия.

К основополагающим «врожденным идеям» Декарт относил геометрические аксиомы, основные математические понятия (например, идею числа), идею Бога, идеи материальной и духовной субстанции. Что касается ощущений, то они будут истинными, если логически непротиворечиво и последовательно укладываются в самоочевидные общие идеи. Именно последние выступают критерием истины, а не ощущения, которые истину лишь иллюстрируют.

В онтологии Декарт был дуалистом (лат. duo – два), то есть выдвинул в качестве основы бытия два независимых первоначала : нематериальную и материальную субстанции. Человек, по Декарту, воплощает в себе единство этих двух начал: разумной души и материального механизма тела.

Учение Декарта и направление в философии и естествознании, продолжавшее его идеи, получило название «картезианство» (от латинизированной формы его имени – Картезий). Влияние картезианства на развитие философии и науки XVII –XVIII вв. было глубоким и многосторонним. Гносеологический рационализм Декарта заложил основы новой методологии научного познания, получившей в европейской традиции дальнейшее развитие.

В русле идей картезианства создавал свое учение голландский философ ^ Бенедикт Спиноза (1632 – 1677), построивший свой главный труд «Этика» дедуктивным методом по геометрическому образцу. Однако, в отличие от дуализма Декарта, онтология Спинозы построена на монистической основе: существуют не две, а лишь одна субстанция. Придерживаясь позиций пантеизма , Спиноза полагал, что единая субстанция – это ничем не обусловленная и никем не сотворенная природа, она же – Бог. Субстанция является причиной самой себя (causa sui), бесконечна в пространстве, вечна во времени и обладает только двумя фундаментальными свойствами (атрибутами), доступными человеческому познанию – протяженностью и мышлением. Отдельные природные явления (камень, цветок, животное и т.п.) представляют собой единичные проявления субстанции, ее «модусы».

Разделяя, как и большинство новоевропейских мыслителей, позиции механистического детерминизма, Спиноза распространил этот принцип и на поведение человека: поступки людей всегда предопределены, но «свои действия они осознают, причин же, которыми они определяются, не знают». Поэтому «свобода воли» – это всего лишь иллюзия, а действительная свобода состоит в умении жить в соответствии с «порядком вещей». Отсюда – знаменитая формула Спинозы, выражающая диалектическую взаимосвязь свободы и необходимости (закономерности): «Свобода есть осознанная необходимость».

Учение Спинозы стало одним из важнейших этапов в философии Нового времени, целый ряд его диалектических идей получил дальнейшее развитие в философии Гегеля и других мыслителей.

Традиции декартовского гносеологического рационализма также продолжил немецкий философ и математик ^ Готфрид Лейбниц (1646 – 1716). Вонтологии Лейбниц отверг и дуализм Декарта, и пантеистический монизм Спинозы, заняв позицию плюрализма (признания множественности субстанций). Он изложил свое учение о «монадах» - мельчайших, обладающих активностью духовных единиц бытия, которые являются основой всех предметов и явлений чувственно-воспринимаемого мира в трактате «Монадология» (1714) .

Философские идеи Лейбница получили дальнейшее развитие в немецкой классической философии, в частности, в творчестве Иммануила Канта.

В средневековой философии вопрос соотношения веры и знания было основной гносеологической проблемой. Христианство исходило и исходит из того, что вся истина дана Богом в Святом писании. Однако, Писание требует правильного прочтения. Таким образом, неизбежно возникает вопрос-какое прочтение считать правильным?

Дискуссии по вопросу прочтения Писания впервые возникают не как чисто философские, а как результат несовпадения интерпретации текстов. Для решения этой проблемы был необходим соответствующий инструментарий. И, как такой инструментарий используются грамматика, риторика и диалектика. Здесь они выступают уже не как "свободные искусства", а как средство проникновения в христианские истины. Таким образом, происходит обращение веры к знанию.

Использование знания для дела веры было необходимо и для обращения в христианство людей неверующих. Для них была необходима аргументация. Причем аргументация, опирающаяся на разум, на его рациональные принципы. Именно такие принципы и были найдены в платоновской и аристотелевской философии.

Официальная христианская доктрина всегда доверялась только церковным иерархам и, поэтому, до определенного момента, обсуждение вопроса о соотношении веры и разума оставалось уделом узкого круга лиц. Ситуация изменилась с возникновением монастырских школ и созданием университетов. Они стали "катализаторами" развития в теологии вопроса о соотношении веры и разума. На университетских семинарах, где церковь официально дозволяла вести дискуссии на любую тему, а также в монастырских школах вопрос о соотношении веры и знания приобрел новую аудиторию и новое звучание.

Западная апологетика (Тертуллиан о парадоксализм веры)

Тертуллиан - представитель антигностицизму внутри ортодоксального христианства, посвятивший большую часть своих трудов опровержению гностицизма и самого пафоса рационального знания. Особенно велики его заслуги в создании латинской богословской терминологии. В теологической сфере Тертуллиан был первым, кто применил термин "троица" вместо "триада". Тертуллиана казалось, что последнее означает "трое разных", а троица - это "совокупность трех". Свое понимание тринитарного монотеизма он разъяснил так: тройственность Бога раскрывается только в процессе самовыражения, когда трансцендентное втягивается в историю. Только в движении от божественного к человеческому, то есть в процессе откровения, выстраивается вся реальность троицы. Однако она имеет единую сущность или субстанцию, поэтому во всех трех лицах присутствует одна и та же божественная сила бытия. Три лица, по замыслу Тертуллиана, должны означать не то, что в Боге есть три персоны и три воли, а то, что у единого Бога есть три личины, три маски, к которым он прибегает в ходе своего самопроявления.

Главный тезис его учения - утверждение безусловного примата веры над знанием. По натуре фанатичный и темпераментный, он вложил все свои способности в обоснование своих убеждений, часто прибегал к парадоксам. Формулу о наличии во Христе двух природ, что стала для западного христианства основополагающей, также выдвинул он. Он сказал, что Христос соединил в одном лице вечного Бога и смертного человека Иисуса, представляющих две независимые друг от друга природы, не смешанные и не раздельные. Эта формулировка легла в основу того парадоксализма, который церковь и считает свидетельством реальности воплощения Христа.

Западная патристика (философская проблематика в Аврелия Августина)

Изменения в общественном состоянии христианства не могли не отразиться на характере его идеологии: отпала необходимость защищаться и обосновывать свое право на жизнь, пришло время указывать путь и вести мир разрушался, к спасению. На смену активности апологетов пришла деятельность отцов церкви, начался этап патристики(II-Xi) . Одним из ее представителей считается Аврелий Августин, или Августин Блаженный.

В своих трудах "О град Божий", "Исповедь", "Троицу" Августин разработал философское учение о свободе воли и считал, что человек как своеобразный микрокосм сочетает в себе природу материальных тел - растений и животных, разумную душу и свободу воли. Душа нематериальна, бессмертна, свободна в своих решениях. Философ отдавал предпочтение волевым характеристикам человеческой души перед умственными. Отсюда выводилась неоспоримое первенство веры перед разумом (вера предшествует пониманию) и, наконец, утверждался безоговорочный авторитет церкви как последней инстанции в утверждении любой истины. Итак, свобода воли, за Августином, не абсолютная. Она ограничена божественным предвечным решением Бог одних избрал для спасения и блаженства в будущей жизни, а других обрек на вечные пытки (в этом суть христианского учения о божественном предопределении). Подобным образом Августин разграничивал науку и мудрость. Наука подчинена мудрости, поскольку учит лишь умению пользоваться вещами, тогда как мудрость ориентирует на познание божественных дел и духовных объектов.

Августин дал принципиально новое, линейное толкование времени в отличие от циклического его толкования, присущего античному мировоззрению. Понятие о времени, как движение от прошлого к будущему, а не как постоянное повторение того, что уже когда-то было, стало основой формирования исторического сознания.

Проблема соотношения знания и веры, рационального и иррационального, в более узком значении - науки и религии имеет давнюю историю. Соотношение знания и веры может вылиться в одну из трех основных позиций:

• абсолютизация знания и полная элиминация веры;
• гипертрофирование последней в ущерб знанию;
• попытка совмещения обоих полюсов.

В размышлениях философов разных направлений и ученых конца ХХ века все чаще можно встретить рассуждения о том, что научной мысли нужна вера, как правой руке левая рука, и неумение работать обеими руками не следует считать особым преимуществом. Обосновывается это тем, что в научном и в религиозном познании задействованы в принципе разные структуры человеческого существа. В науке человек действует как "чистый ум"; совесть, вера, любовь, порядочность - все это "подмога" в работе ума ученого. Но в религиозно-духовной жизни ум - это рабочая сила у сердца.

Эту идею высказал еще русский философ Н.А. Бердяев, утверждавший, в отличие от О. Конта, что знание и вера не мешают друг другу, и ни одна из них не может заменить или уничтожить другую, так как в "глубине" знание и вера образуют единство.

В настоящее время усиливается интерес к проблеме иррационального , то есть того, что лежит за пределами досягаемости разума и недоступно постижению с помощью известных рациональных (научных) средств, и укрепляется убеждение в том, что наличие иррациональных пластов в человеческом духе порождает ту глубину, из которой появляются все новые смыслы, идеи, творения.

Взаимный переход рационального и иррационального - одно из фундаментальных оснований процесса познания. Рациональное (мышление) взаимосвязано не только с чувственным, но и с другими - внерациональными - формами познания.

Большое значение в процессе познания имеют такие факторы как воображение, фантазия, эмоции и др. Среди них особенно важную роль играет интуиция (внезапное озарение) - способность прямого, непосредственного постижения истины без предварительных логических рассуждений и без доказательств.

Кроме того, в структуре научного знания существуют элементы, не укладывающиеся в традиционное понятие научности:

философские,

религиозные,

магические представления;

интеллектуальные и сенсорные навыки, не поддающиеся вербализации и рефлексии;

социально-психологические стереотипы;

интересы и потребности и т.д.

Начиная с немецкой философии И.Канта – Ф.Гегеля и с методологических достижений создателей квантовой физики, представления об активности познающего субъекта и неотделимости исследователя от экспериментальной ситуации стали нормативными.

Исследования Гилберта и Гёделя в математике показали принципиальную открытость для чувственного, внерационального познания любой, даже самой формализованной системы знания, какой не является ни одна естественнонаучная (тем более гуманитарная) дисциплина. Это значит, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. принципиально неустранимы из научного и обыденного мышления.

Более того, с середины XX в. исследованиями теологов более очевидными стали гносеологические обоснования догматики и вероисповедных принципов. Исследования философов - М. Элиаде, Р. Отто, Ж. Дерриды и др. - священного, сакрального показали сложность познавательного и практико-литургического процесса, где вера, интуиция и знание, образ и ценность образуют сложное единство. Развитие, становление любой научной теории осуществляется обычным порядком. И вера здесь занимает такое же место, как и в любом знании.

Однако в этом случае правильнее было бы говорить о другой,нерелигиозной вере , которая состоит в психологической уверенности в правильности содержания высказывания. Эта вера играет важную роль как в обыденной жизни, так и в научном познании. Данная вера обусловлена принципиальной открытостью любого знания, в том числе и знания научного.

Существуют качественно различные виды такой веры, обладающие различной степенью мотивации поступков человека: от уверенности в чем-либо (например, в том, что и завтра университет продолжит работу) до жизненных убеждений в неизбежность торжества добра над злом и т.д.

Подобный тип веры - неотъемлемый компонент практической деятельности. В своей жизнедеятельности человек постоянно принимает решения, осуществляет волевой выбор. Обстоятельства, при которых принимаются решения, очень редко бывают однозначными и чаще всего допускают несколько альтернатив в выборе стратегии и тактики деятельности. Там, где индивид не может прийти к однозначному решению на основе имеющейся информации, и его выбор не навязан ему принуждением, вступает в силу свободная воля. Индивид вынужден опираться на свою веру в успех предприятия. Можно утверждать, следовательно, что вера и знание представляют собой диалектически взаимосвязанные противоположности. Вера помогает действовать в условиях неопределенности. Если бы существовала полная информированность, то отпала бы необходимость в вере. Однако такая информированность в нашем мире принципиально невозможна. Поэтому устранить неопределенность при принятии решении человеку никогда не удастся.

Однако при принятии решения в ситуации неопределенности действует не только воля человека, но и его эмоциональная оценка окружающего мира, его чувства, настроение, оценка окружающего как приятного или неприятного, должного или не должного, правильного или неправильного.

В этих оценках, как убедительно показывают исследования психологов, мысль человека (рациональное) неотделима от эмоций, чувств человека (иррационального). Мы видели, что мировоззрение человека как необходимый компонент имеет и мироощущение - чувства, с помощью которых мы воспринимаем окружающий мир. Природа творчества человека также напрямую связана не с рациональностью, мышлением, а с бессознательными психическими процессами - еще одной гранью иррационального в человеческой жизнедеятельности.

Таким образом, знание и вера, рациональное и иррациональное в жизнедеятельности человека, в его познании окружающего мира, в его практической деятельности представляют собой неразрывное единство, необходимое для целостного, полноценного, полнокровного миропонимания каждого человека. И эта полнокровность должна находить свое выражение и в профессиональной деятельности человека, личности, понимающей и преобразующей окружающий мир.

32. Познание - это освоение человеком окружающего мира, в ходе которого вырабатываются новые знания о действительности. В познании выделяют несколько уровней: чувственное познание, мышление, теоретическое и эмпирическое познание, а также выявляют ряд видов: обыденное, художественное, научное. Структура познавательной деятельности включает в себя: субъекта познания (человека) и объект познание (вещь, предмет, явление), что выражено в понятии «субъект-объектной взаимосвязи». Если в качестве объекта познания выступает другой человек или группа людей, то говорят о субъект-субъектных связях. Раздел философии, рассматривающий круг данных проблем, называется гносеологией.

Практика - предметная, целеполагающая деятельность человека, направленная на освоение и преобразование социального, природного и культурного бытия. Практика имеет культурно-исторический характер, заключенный в многообразии отношений человека с миром. В структуре практики можно выделить: побуждающие силы (потребности, мотивы); целеполагание; деятельностные акты, направленные на овладение, присвоение, преобразование предмета; средства, с помощью которых достигается цель; результат деятельности.

Любой познавательный процесс является элементом практической жизнедеятельности, в результате которой мир преобразуется. Познание осуществляется в практической деятельности, служащей критерием достоверности полученных знаний. Практика является источником научного познания, его движущей силой, дает познанию необходимый фактический материал, подлежащий обобщению и теоретической обработке. Практика формирует самого субъекта познания, определяет строй, содержание и направленность его мышления. Практическое воплощение идей, превращение их в предметный мир есть опредмечивание. Знания опредмечиваются, как в языковой форме, так и в материальной культуре.

Творчество является особым видом практики, порождающей нечто новое, что первоначально возникает в воображении как образ, требующий воплощения в действительности. Научное познание можно отнести к творчеству, поскольку его цель заключается в получении новых знаний о действительности.

33. Наряду с научным знанием в культуре всегда сосуществует достаточно заметный слой зна­ний, который организован иначе, чем знание научное. Нельзя потребовать от научного знания, чтобы с его помощью описывались все составляющие человеческою бытия и жизненного мира людей.
В контексте культуры наряду с научным знанием формируются различные альтернативные подходы и программы, выходящие за пределы научной рациональности, которые, с одной стороны, способствуют ста­новлению научного знания, с другой стороны, являются порою весьма опасным социальным явлением. Такого рода знания называют по-разному; ненаучное, вненаучное, альтернативное, паранаучное, квазинаучное и т.д. Ненаучное знание – это такие формы познавательной деятельности, которые возникают как : 1) первичные формы осмысления реальности, предшествующие научному знанию; 2) как знание, несоответствующее общепринятым критериям построения и обоснования предлагаемых концепций; 3) как знание, дополняющее существующие виды научного знания; 4) как противореча­щее науке знание, строящееся на игнорировании эмпирических фактов, характеризующееся крайней авторитарностью и пониженным критицизмом. Рассмотрим некоторые виды ненаучного знания.
Этнонаука (еthno – народ) – традиционный вид системы специали­зированного знания, называемый «народной наукой». Этнонаука является результатом накопления и сохранения наблюдений, сведений, положительного опыта, относящихся к тем или иным важным для людей сферам жизнедеятельности. Народная наука выступает как продукт коллективно­го сознания и накопленного опыта. Со временем происходит централиза­ция и спецификация этого опыта. Хранение и применение народной нау­ки становится делом специальных групп или каст общества – шаманов, знахарей, жрецов, старейших племен, владеющих определенными знания­ми. Этнонаука существует, как правило, в устной форме и орга­низована как передаваемое непосредственно от человека к человеку рецептурно-практическое знание. Оно выражалось в лаконичной форме примет, наставлений, заветов, священных обычаев и ритуалов. Знание, аккумулированное в народных науках, является по-своему весьма глубо­ким, целесообразным и высокоэффективным в практическом отношении В современной культуре народные науки существуют как реликтовые об­разования, постоянно лишаемые своей основной питательной среды – традиционной народной жизни, своеобразного миропонимания. Это и оп­ределяет несоизмеримость этнонауки с современным научным знанием. Вместе с тем в свете все более угрожающих экологических проблем представляется возможным иначе посмотреть на «народные технологии», которые были более органично вписаны в природные циклы, не разрушали окружающую среду. С точки зрения «экологии культуры» многовековой, спрессованный в народных науках опыт успешного выживания в порой тяжелых жизненных условиях (как это характерно для северных районов «рискованного земледелия», например) может быть достаточно успешным, а постиндустриальные технологии в отдаленном будущем, возможно, бу­дут больше походить на технологии народные, гармонично вписанные в природную среду.
Протонаучное знание (преднаучное знание, предшествующее на­учному) – знание, представляющее собой первичные формы осмысления реальности, формирующиеся в процессе становления научного знания, когда еще отсутствует необходимый эмпирический материал, не разрабо­таны методы исследования и нормы построения теории. Протонаука опи­рается как на существующие достоверные знания, так и на субъективные предположения исследователя, его творческое воображение. Протонаучное знание создает предпосылки для построения достоверных теоретических концепций, выступая в качестве определенных «строительных лесов» на­учных теорий, с возникновением которых протонаучное знание исчерпы­вает свои возможности. Так, становлению классического естествознания в XVII – XVIII вв. предшествовало учение о флогистоне как основе хими­ческой энергии, теплороде, которому приписывались причины тепловых процессов и т.п. На основе этих представлений давались объяснения хи­мическим и тепловым явлениям, а также осуществлялось становление подлинно научного знания, например, становление основ термодинамики, химической теории и т.д.
Историческая судьба астрологии (греч. astron – звезда и logos – учение) также в известной степени совпадает с историче­скими судьбами других наук и проходит путь от преднаучного (протонаучного знания) к теоретическому. Астрология зарождается на Востоке, затем попадает в Грецию, где она оформляется как достаточно обосно­ванное учение об определенной зависимости между «земными» события­ми, т.е. событиями, происходящими в нашей земной жизни, и событиями «небесными», т.е. происходящими с небесными телами в мире звезд.
С новой силой астрология возродилась в эпоху Возрождения, затем в XIX веке в свете «подлинной» науки и ее четкими и однозначными критерия­ми научности астрология считалась недостойной внимания лженаукой, шарлатанством и была прочно забыта, но уже в XX столетии астрология не может пожаловаться на недостаток внимания к ней со стороны про­свещенного научного сообщества.
Несмотря на довольно распространенное мнение о том, что астро­логические представления либо просто не имеют никакого отношения к науке, либо являются наукообразными (квазинаучными) представления­ми, все же следует иметь в виду, что реальную основу астрологических предсказаний образует многотысячный опыт человечества, отлагающийся в самых разнообразных формах. Астрологические предсказания весьма существенно отличаются от традиционных форм гадания «по звездам», ибо в основании их лежит не поклонение звездам, а теоретические, ино­гда высоко математические конструкции. Теория астрологии включает в себя довольно значительный объем объективных сведений о небесных телах, характере их движения, траекториях и взаимном расположении. Эти представления, конечно же, не являются исключительно астрологи­ческим достоянием, но астрология принимала участие в их разработке. Именно астрологи почти до конца XIX столетия издавали регулярно соз­даваемые таблицы и календари (эфемериды), указывающие движение небесных тел для каждого года, которые обогащали запас знаний астроно­мического характера.
В ходе исторических перипетий астрология совершенствовалась как наука, разрабатывала математические техники вычислений (неслучайно астрологов в Риме называли математиками), уточняла таблицы расположения светил в различные периоды времени, обосновывала прие­мы предсказания. Потребность же в предсказании судьбы никогда не ис­чезала, астрология лишь облекла эту потребность в достаточно рацио­нальные, по крайней мере, небесполезные для науки, формы. В наше время в астрологии усиливается научно-исследовательская компонента, она ссылается на исследования в области биоастрономии, биофизики, тем самым, обнаруживая достаточно сильную тенденцию вписывания астро­логии в инфраструктуру научного знания.
В реальном процессе развития науки наряду с на­учным знанием формируются различные виды ненаучного знания, кото­рые или закладывают основу для становления отдельных наук и допол­няют их, или выступают в роли псевдонаучных построений, наносящих огромный вред научному знанию.